Стивен Спилберг о детстве, страхах и вере в себя

Недавно известный портал The Hollywood Reporter взял у Спилберга интервью, чтобы расспросить о том, почему именитый режиссер всегда так нервничает на съемках, как сложились его отношения с родителями, почему его дразнили в детстве сверстники, и как мужчине удалось отомстить обидчикам.

О страхе на съемочной площадке

«Это скорее не страх, а щемящее ожидание неизвестного. У вас никогда не было такого ощущения перед чем-то новым? Иногда неизвестное даже вызывает пищевое отравление! Я всегда испытываю некоторое беспокойство, связанное с тем, что в жизни, к сожалению, невозможно написать настолько хороший сценарий, как к кинофильмам. Лучший мой способ избавиться от этого страха — это рассказать историю, и заставить бояться всех остальных. Кстати, как только картина снята, мои страхи сразу же ко мне возвращаются».

О семейных ценностях

«Моя мама воспитывала не только меня, но и трех моих сестер. Так вот, с нами со всеми она всегда обращалась как друг или старшая сестра, но не как мать. Мы никогда не слышали от нее слова «нет». Мама – это Питер Пен в человеческом облике. Она не хотела взрослеть. Мои родители развелись, когда я был совсем маленьким, и мне всегда не хватало отца. Хотя, он проводил с нами много времени, когда не работал».

О проблемах со сверстниками

«В детстве я был настоящим ботаником, аутсайдером. Даже внешне я походил на ребенка, который играет на кларнете в каком-нибудь местном оркестре. Добавьте ко всему этому, что мы, евреи, проживали в не-еврейском районе. Поэтому, частенько приходилось слышать от соседей вдогонку: «Спилберги – проклятые жиды». В одну прекрасную ночь я вымазал соседские окна и стены арахисовым маслом. Будем надеяться, что по сроку давности меня уже никто не привлечет к ответственности за вандализм». (смеется)

О религии

«Я отрицал иудаизм долгое время – меня часто дразнили, поэтому приходилось скрывать свою религиозную принадлежность. Я часто врал, что моя фамилия происходит от немцев, а не от евреев. Думается, мои дедушка и бабушка сейчас переворачиваются в своих могилах, когда слышат эти слова. Но в 16 я открыл и полюбил мир кинематографа, нашел путь примирения с самим собой… я обнаружил, что чего-нибудь стою в этом мире. Мое детское тавро «аутсайдера» оказало влияние на многие работы».